Ты была первой ученицей Льва Эренбурга, одной из тех, кто учился у него еще в Финской студии. Расскажи, как ты туда попала?
Я тогда вернулась из-за границы, устроилась работать в Министерство культуры Карелии, куда меня на удивление быстро взяли и повысили до ведущего методиста. На работе нужно было сидеть с 9-ти до 6-ти и заниматься бумажками, от чего я сходила с ума, мне было скучно. И вдруг — подарок судьбы! — объявление о наборе в актерскую студию при Национальном театре Карелии. Вот и отлично, подумала я: днем буду работать, а вечером смогу себя развлечь актерскими курсами. Надо сказать, что у меня за плечами тогда уже была учеба в Петербургском институте культуры, и, хотя актрисой я стать не мечтала, но вела себя весьма уверенно и амбициозно. По телефону студии мне, однако, никто не обрадовался, на мой вопрос ответили километровой паузой, что привело меня в крайнее возмущение. Но на прослушивание все же пригласили.
Ты помнишь свои первые впечатления от Эренбурга?
Когда я его увидела, я была уверена что передо мной режиссер финского театра. Это был кудрявый, с большими голубыми глазами мужчина, который вел себя, как мне показалось, очень вызывающе. Он спросил, читала ли я что-нибудь, я ответила, тоже с вызовом: конечно, что, авторов перечислить? Я была возмущена этим допросом. Стала перечислять: Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Гоголь, Солженицын… Он спокойно выслушал, и это его невозмутимое спокойствие в меня очень попало: «Прочтите что-нибудь». Я не готовила программу (шла же развлечься в самодеятельность), вспомнила Мандельштама «Возьми на память из моих ладоней…», прочла, а дальше он попросил басню, и вот к этому я была уже совсем не готова. Начала читать по памяти «Волк и ягненок» и очень удивилась про себя, что он меня поправляет. Он откуда-то знает басни! «Я вас беру, — сказал он. — Готовьтесь вечером показать на ребят».
На ребят?! Оказывается, курс учился уже месяц, перед поступлением у них были туры… И тут мое звездное появление. А оно было, действительно, эффектным: у меня тогда были осветленные волосы, зеленая тушь, сверкающие лосины, какая-то кислотно-зеленая кофта. «И переоденьтесь, пожалуйста», — добавил Эренбург. Это был удар. «Хорошо», — процедила я, так началось мое обучение.
Я узнала, что кудрявый человек — не режиссер Национального театра, а режиссер и педагог Лев Эренбург. Лев Борисович был энергичным, эмоциональным, брутальным. Когда он показывал что-то, я смеялась до слез, на занятиях было так весело и интересно, что я туда бежала. Вместе с ним на курсе преподавал Юрий Цуркан — художник, эстет, он был более утонченным и сдержанным, но не менее требовательным. В общем, скоро я оказалась перед выбором: работа, на которой скучно, но я получаю там приличные деньги, или театр, где денег нет, но мне нескучно. Я приняла решение: театр.